Духовный стих «Алексей Божий человек» в творчестве Н.А. Римского-Корсакова

Печать

Кантата об Алексее Божем человеке.mp3

Особое место в фонде Римского-Корсакова отдела руко­писей Российской национальной библиотеки занимают материалы, раскрывающие вклад, композитора в научное и художественное осмысление народно-песенного наследия. Среди них – письма, адресованные Римскому-Корсакову, в которых отра­жены разносторонние творческие контакты с учениками, друзьями и почитателями, интересы которых были связаны с народной куль­турой.

Большой интерес представляют также рукописи с записями на­родных песен, которые в разное время передавались Римскому-Кор­сакову его современниками, относившемуся к композитору как знатоку и хранителю народной музыки. Среди авторов записей му­зыкального фольклора – В.В. Стасов, М.М. Ипполитов-Иванов, Штейнберг(1), А.Д. Руднев(2), А.И. Закедский(3).

Большой интерес представляют записи И.Ф. Тюменева, ученика Римского-Корсакова по теории композиции, беллетриста, художни­ка и оперного либреттиста. Начиная с 80-х годов И.Ф. Тюменев, увлеченный русской историей, совершал поездки по Новгородчине, Псковщине, верховьям Волги и другим районам России, записывая народные песни, зарисовывая пейзажи, типы деревень, делая порт­реты крестьян. Народные песни, записанные им во время одной из таких поездок, совершенной летом 1881 года в поместье Майдан Литинского уезда Подольской губернии, были переданы Римскому-Корсакову и ныне хранятся в Отделе рукописей Российской нацио­нальной библиотеки.

В числе материалов Тюменева – и запись поэтического текста духовного стиха «Алексей человек Божий»(4). Внимание Тюменева к этому тексту связано с его интересом к историческому прошлому Руси, крестьянскому быту, который проявился также и в принадле­жащих ему путевых очерках и других литературных трудах. Текст духовного стиха не имеет датировки, отсутствуют также свидетель­ства, указывающие на регион, в котором была сделана запись. Од­нако можно предположить, что запись текста относится именно к рубежу 70-х и 80-х годов. Именно в эти годы Римский-Корсаков работает над гармонизацией народных песен, записанных с голоса Т.И. Филиппова (1975-1982 гг.), а также – над второй редакцией оперы «Псковитянка» (1876-1877 гг.). В четвертое действие оперы композитор включает духовный стих об Алексее Божьем человеке.

Сам Николай Андреевич вспоминал о переработке оперы «Пско­витянка» в «Летописи моей музыкальной жизни»: «Балакирев на­стаивал на том, чтобы в 4-м действии, в 1-й картине которого дело происходит в виду Печерского монастыря, я вставил хор калик пе­рехожих в виде песни об Алексее Божьем человеке. Напевом должна была служить подлинная мелодия этого стиха из сборника Т.И. Фи­липпова. Я полагаю, что Балакирев настаивал на этой вставке ввиду красивого напева и по склонности своей к угодникам и ду­ховному элементу вообще. Хотя подобная вставка была мотивиро­вана лишь тем, что дело происходит вблизи монастыря, тем не менее я поддался настоятельным увещеваниям Балакирева»(5).

Продолжая заниматься переработкой «Псковитянки», Римский-Корсаков решает иначе воспользоваться новым материалом, вошед­шим во вторую редакцию оперы – он составляет симфоническую сюиту «Музыка к драме Мея "Псковитянка"», «присочинив еще ан­тракт к последнему действию на тему напева стиха об Алексее Божием человеке ввиду упоминания в этом действии о Печерском мо­настыре»(6).

К сюжету духовного стиха об Алексее Божием человеке, к обра­зу этого почитаемого на Руси святого Римский-Корсаков, таким образом, обращался многократно: при работе над гармонизацией напева, записанного с голоса Т.И. Филиппова(7), работая над 4-м действием «Псковитянки» (во 2-й редакции), составляя симфоничес­кую сюиту к драме Мея «Псковитянка». Еще одно обращение к сти­ху Алексей Божий человек связано с созданием переложения духов­ного стиха для мужского хора (альты-мальчики, тенора, басы) и сим­фонического оркестра(8).

Вернемся к поэтическому тексту духовного стиха, запись кото­рого связывается с именем И.Ф. Тюменева. Текст содержит развер­нутое изложение сюжета: повествование о рождении Алексея, опи­сание его путешествия, возвращения неузнанным в родной город, кончина праведника и последующее прославление. Протяженность текста составляет 78 строк. Вероятно, И.Ф. Тюменев, записавший текст, отдавал себе отчет в пропуске некоторых важных сюжетных мотивов, например мотива женитьбы. В рукописи эти пропуски от­мечены прочерком. Исчерпывающе полным можно считать текст, записанный Т.И. Филипповым во Ржеве – 308 (!)  стихов(9). По свиде­тельству Филиппова, «все духовные стихи сборника слышаны мною во Ржеве; слова в стихах об Алексее Божьем человеке <...> записаны также от ржевских певцов»(10). Развернутость текста сам Филиппов объясняет следующим образом: «Текст Алексея Божьего человека составлен мною из двух слышанных мною во Ржеве стихов, причем за основу взято лучшее из двух разнопений, а из другого вставлены стихи, особенно поразившие меня своею красотою»(11). Такая прак­тика составления текстов имела место в сборниках XIX века.

При сравнении текстов, записанных Тюменевым и Филипповым, оказывается, что в большей степени между собой соотносятся разде­лы «экспозиции», включающие завязку сюжета. Именно этот раз­дел текста главным образом и используется Римским-Корсаковым в хоровой обработке. Требования художественной формы, которая ориентирована на восприятие слушательской аудитории, не позво­лили композитору использовать текст целиком, поэтому он и огра­ничился поэтическими строками, наиболее значимыми с точки зрения раскрытия сюжета. Источником хоровой версии изложения сюжета об Алексее Божием человеке следует считать вариант текста и напева Филиппова. В процессе работы композитор, по-видимому, обращался также и к тексту Тюменева. Так, в рукописи Тюменева содержатся пометы, принадлежащие композитору. Напротив стро­ки «Владыко, владыко, Царь небесный!» содержится помета, сделан­ная рукой Римского-Корсакова – «тенора мелод[ия]». В партитуре хорового переложения эта строка текста действительно отдана партии теноров, в которой проводится основная мелодия духовно­го стиха.

 

 

Любопытно, что напев стиха «Алексей человек Божий», записан­ный композитором от Филиппова соотносится с вариантом записи этого стиха от заонежской сказительницы Анны Кузьминичны Лу­чиной из деревни Кургеницы. Эта запись, выполненная Бернштейном в 1926 году, имеет большую научную ценность как наиболее раннее свидетельство эпической традиции Заонежья, зафиксирован­ное в звукозаписи (фонограф)(12). Типологическая общность напевов указывает, с одной стороны, на устойчивость самого напева, вари­анты записей которого произведены со временным промежутком око­ло 50 лет, а с другой – свидетельствует о надежности и достовернос­ти такого музыкального источника, как напевы, записанные с го­лоса Филиппова Римским-Корсаковым.

 

В Отделе рукописей РНБ выявлен еще один архивный документ, непосредственно связанный с духовным стихом «Алексей человек Божий». Так, среди материалов фонда М.А. Балакирева обращают на себя внимание автографы двух напевов духовных стихов(13). Это запись двух музыкальных строк, не имеющих подтекстовки и оза­главленных как «Лазарь» и «Алексей, человек Божий». Происхожде­ние этих записей раскрывает неопубликованное письмо Т.И. Филип­пова, адресованное М.А. Балакиреву: «<...> Здесь есть певец ста­ринных исторических песен Русских (как любит говорить былинно)(13), некто олончанин, Рябинин, для которого собирается вечером [нераз­бор.] Славянский Комитет. Это не только любопытно, но и в выс­шей степени важно. Благо приехал сюда надобно Вам непременно его выслушать. Я пойду туда <...> и, быть может, придется там, в виде образчика и ради сравнения, пропеть Лазаря или Алексея Божьего человека»(14). Очевидно, что нотации стихов, были выполнены Балакиревым с голоса Т.И. Филиппова во время встречи с высту­павшим в 1870-х годах в Петербурге олонецким сказителем Т.Г. Рябининым.

Сравнение материалов показывает, что записи Балакирева – это действительно варианты напевов, известных из репертуара Филип­пова. Сопоставление нотаций показывает, что напевы в записи Римского-Корсакова и Балакирева соотносятся между собой как ва­рианты, несколько различаясь на уровне попевок, кроме того, но­тация Милия Алексеевича отличается более крупными длительнос­тями.

Некоторое различие нотаций Римского-Корсакова и Балакире­ва можно объяснить вероятным и естественным процессом варьиро­вания при исполнении стиха Филипповым. Становится более оче­видным и происхождение двухголосия в напевах, записанных от Филиппова – это отражение процесса вариантного интонирования в отдельных музыкальных строк.

Чем объяснить столь пристальное внимание Римского-Корсако­ва к жанру духовного стиха? Очевидно, что этот жанр, как и дру­гие формы повествовательного фольклора (например, былины), особо интересовали Римского-Корсакова. Так, раздел «Песни духовного содержания» (в него включены различные виды духовных стихов) открывает сборник обработок «40 народных песен, собранных Т.И. Филипповым и гармонизованных Н.А. Римским-Корсаковым», а раздел «Былины и повествовательные песни» является первым в сборнике «100 русских народных песен» ор. 24.

Известно, что в 1870-х годах композитор присутствовал при пуб­личном выступлении в Петербурге известного олонецкого сказите­ля Т.Г. Рябинина. В январе 1895 году композитор слышал выступ­ление выдающейся олонецкой народной певицы И.А. Федосовой, приехавшей в Петербург для выступлений на публичных вечерах(15). С голоса И.А. Федосовой композитор записал причитания, сва­дебные, лирические песни, а также нотировал духовный стих с сю­жетом «Голубиная книга». Карандашные наброски этих напевов наряду с эскизами оперных сочинений содержатся в одной из «Записных книжек» Римского-Корсакова. Сравнение напева, записан­ного Римским-Корсаковым, с фонографической записью исполнения этого стиха И.А. Федосовой, выполненной в 1896 году Ю.И. Бло­ком(16), показывает большую степень точности слуховой нотации ком­позитора, практически их полное соответствие.

Об интересе Римского-Корсакова к народной поэзии духовного содержания свидетельствуют и его записи текстов заговоров, в том числе и заговора с сюжетом «Сон Богородицы», хранящиеся в Отде­ле рукописей РНБ.

Подчеркнутое внимание к духовным стихам связано также и с почтительным отношением к этому жанру русского фольклора, ко­торое формируется в среде просвещенной интеллигенции того време­ни. Не случаен также и интерес к сюжету духовного стиха об Алек­сее Божием человеке, который современники называли одним из са­мых популярных. В.П. Андрианова-Перетц в исследовании «Жи­тие Алексея человека Божьего в древней русской литературе и на­родной словесности» писала: «Без преувеличения можно сказать, что ни один из подвижников русской земли не вызвал к себе такого ин­тереса, не пробуждал такого сочувствия к своей жизни, как Алексей человек Божий»(17). Напевы с этим сюжетом включены во многие со­временные Римскому-Корсакову сборники народных песен(18). Среди современных записей духовных стихов с подобной ритмоакцентной организацией известны стихи из Смоленской области.

Признание больших заслуг композитора в обращении к народ­ной песне содержатся в неопубликованных письмах А.Д. Руднева, Н.А. Янчука Римскому-Корсакову. Как к специалисту по народ­ной песне обращается к Римскому-Корсакову Руднев в письме от 6 февраля 1901 года, которое содержит просьбу дать оценку переда­ваемых композитору монгольских записей: «Я обращаюсь к Вам как к специалисту и как к уважаемому композитору»(19).

В науке еще не получил должной оценки вклад Римского-Корсакова в деятельность Песенной комиссии Императорского русского географического общества. Известно, что Николай Андреевич уча­ствовал в судьбе присылаемых ему записей народных песен, переда­вая их, в Песенную комиссию. Так произошло, в частности, с запи­сями сибирского этнографа Николая Петровича Протасова(20).

Заслуги Римского-Корсакова в сохранении народной песни вы­соко оценены Н.А. Янчуком(21) в письме, извещающем композитора об избрании его членом Московской Музыкально-Этнографической комиссии. Янчук писал: «<...> Доводя об этом до сведения Вашего, почитаю за счастье, что это избрание состоялось в мое председательствование в Комиссии, и прошу от имени Комиссии не отказывать в принятии этого звания. Ваши музыкально-этнографические заслу­ги были всегда ценимы и выдвигаемы на первый план Комиссией, и еще не будучи нашим членом, Вы своими трудами в области рус­ской народной песни были нашим руководителем. Позволяю себе надеяться, что отныне связь Вашего имени с Московской Комиссией закрепиться навсегда, и Вы не сочтете для себя неудобным принять участие в ея трудах по изучению русской народной песни». Подго­тавливая ответное послание, Римский-Корсаков помечает на пись­ме Янчука: «... почту себя счастливым, если смогу быть полезным ува­жаемому учреждению»(22). 

Ирина Борисовна Теплова, доцент кафедры этномузыкологии

Санкт-Петербургской государственной консерватории,

кандидат искусствоведе­ния

 

-------------------------------------------------------------------

(1) На автографе сохранилась помета, принадлежащая Н.А. Римскому-Корсакову: «дань скрипача Штейнберг».

(2) А.Д. Руднев – этнограф, специалист по восточным языкам, приват-доцент Петер­бургского университета.

(3) А.И. Закедский – учитель петербургской гимназии.

(4) По мнению хранителей статус автографа требует подтверждения.

(5) Н.А. Римский-Корсаков. Летопись моей музыкальной жизни. – М., 1982. – С. 133. Законченная в 1877 году вторая редакция оперы не была опубликована и не была по­ставлена.

(6) Там же. С. 148-149. «Псковитянка» – 1-я редакция – 1868-1872 гг., 2-я редакция 1876-1877 г., оконч. ред. – 1891-1894 гг.

(7) «40 народных песен, собранных Т.И. Филипповым и гармонизованным Н.А. Римс­ким-Корсаковым. – С.-Петербург, 1882. – № 1.

(8) «Стих об Алексее Божием человеке» – для хора в сопровождении оркестра ор. 20 впервые был исполнен в цикле Русских симфонических концертов под управлением Римского-Корсакова 22 января 1894 года.

(9) Текст в полном изложении см. в прижизненном издании: «40 народных песен, со­бранных Т.И. Филипповым и гармонизованным Н.А. Римским-Корсаковым. – С.-Петербург, 1882.

(10) 40 народных песен... – С. 4.

(11) Там же.

(12) Грампластинка «Эпические стихи и притчи Русского Севера». Из собрания Фонограммархива Пушкинского Дома. № 9.

 (13) Подчеркивание Т.И. Филиппова.

(14) Письмо Филиппов Т.И. Балакиреву М.А. РНБ, Ф. 41, оп. 1,ед. хр.1273. Кр. даты: 1865-1880.

(15) Т.И. Филиппов, председатель песенной комиссии ИРГО, предложил Ирине Андре­евне задержаться в городе, поселиться в его доме. Филиппов способствовал выступлени­ям Федосовой на публичных вечерах, имевших огромное общественное, художественное и научное значение.

(16) Грампластинка «Эпические стихи и притчи Русского Севера». Из собрания Фонограммархива Пушкинского Дома. № 3.

(17) Андрианова-Перетц В.П. Житие Алексея человека Божьего в древней русской литературе и народной словесности. – Петроград, 1917. – С. 363.

(18) Песни русского народа: Собраны в губерниях Архангельской и Олонецкой в 1886 г. Записали слова Ф.М. Истомин, напевы Г.О. Дютш. СПБ. Рус. геогр. общество, 1894, № 3, За; Песни русского народа: Собраны в губерниях Вологодской, Вятской, Костромс­кой в 1893 г. Записали слова Ф.М. Истомин, напевы СМ. Ляпунов. СПБ. Рус. геогр. общество, 1899, № 3, За; 50 песен русского народа дл одного голоса с фортепиано из собранных в 1894-1899 г. и 1901 г. И.В. Некрасовым и Ф.М. Истоминым и Ф.И. По­кровским. Переложил А. Лядов. Песенная комиссия Рус. Геогр. Общества. – 1903. – №4; 35 песен русского народа для одного голоса с сопровождением фортепиано. Перелож. С. Ляпунов. Ор. 10. СПБ., [1900], № 2; 35 песен русского народа для одного голоса с сопровождением фортепиано из собранных в 1893 году СМ. Ляпуновым и Ф.М. Истоми­ным. Перелож. С. Ляпунов [Ор. 13]. [СПБ], Песенная комиссия Рус. геогр. общество. [1901], № 2, 3; Некрасов И.В. 50 песен русского народа для мужского и смешанного хора из собранных в 1894-1899 г. И.В. Некрасовым и Ф.М. Истоминым. – СПБ. Рус. геогр. общество, 1903. – № 1; Материалы, собранные в Архангельской губернии летом 1901 года. А.В. Марковым, А.Л. Масловым, Б.А. Богословским. Часть первая Зимний берег Белого моря ТМЭК. Т. 1. – М, 1906; Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А.В. Маркова. – С-Петербург, 2002. – С. 969, 975.

(19) РНБф. 640 № 978.

(20) Н.П. Протасов – действительный член Восточно-Сибирского отделения Импера­торского русского географического общества, входил в распорядительный комитет и комиссию по руководству музеем отдела, сотрудничал в журнал «Сибирский архив». По свидетельству видного отечественного этнографа В. Виноградова, Протасов был первым собирателем народных песен в Сибири, зафиксировавшим не только тексты, но и напевы песен. Подробнее см.: Теплова И.Б. Н.А. Римский-Корсаков и народная песня: неизвестные материалы из рукописного фонда РНБ // Память о великом земляке: Мате­риалы научной конференции, март 2005. – Тихвин, 2005. – С. 50-56.

(21) Н.А. Янчук – председатель Московской Музыкально-Этнографической комиссии

(22) Отдел рукописей РНБ. Фонд 640, № 714. 1905 г.